В 1990 г. мы провели первую конференцию за пределами Калифорнии, в Аризоне. В течение года перед конференцией Джек С., член-основатель Анонимных Курильщиков в округе Оранж, и я работали с поверенным по торговым маркам, стараясь решить диспут с человеком, которому принадлежали права на национальную торговую марку «Анонимные Курильщики». Джек, бывший военный пилот морской пехоты Второй Мировой войны не собирался сдаваться, также, как и я. Мы приехали на конференцию с разными вариантами как продолжить борьбу и отвоевать название Анонимные Курильщики у человека, обладающего правами на торговую марку. Затем во время самого жаркого обсуждения этой темы в Фениксе мы оба пришли к осознанию, что нам нужно отказаться от борьбы с каждым и за все на свете. По юридическим причинам, а также для того, чтобы ясно и точно определить, кем мы являемся, наше групповое сознание пришло к заключению, что нам нужно поменять наше имя на Анонимных Никотинозависимых (Nicotine Anonymous). Это было настоящее изменение мышления, которое всколыхнуло много эмоций. Люди привыкли к нашему прежнему названию. Тем не менее, мы были зависимыми от наркотика никотина, а не просто бывшими курильщиками. Мы были зависимыми от никотина.

Также, у меня случилось горе. Моя мать, которая курила во время моего детства, в конце концов бросила в возрасте 62 лет. Я был так счастлив за нее и надеялся, что был положительным примером. Однако, несколько лет спустя, вред нанесенный курением на протяжении всей жизни, проявился в виде эмфиземы. Она постепенно прогрессировала. В то время я привез моего первого маленького сына повидать бабушку. Она пользовалась кислородом почти постоянно и сидела за кухонным столом с баллоном и маской. Мой младший мальчик видел ее лишь однажды, ему было шесть месяцев. В октябре того года у моей матери началась пневмония. Я немедленно полетел к ней. Она держалась три дня. Доктор сказал, что принимая во внимание эмфизему, ее состояние не слишком обнадеживающее. В те дни я почти не отходил от нее. Мы говорили, и я старался облегчить ее боль. Она говорила: «Я очень хотела увидеть, как растут твои мальчики», и «Куда ушли все годы!» Она впала в кому. Во вторник утром, после того, как я проспал всю ночь в ее комнате, сиделки сказали мне, что осталось недолго. Я позвонил моим сестрам, отцу и священнику моей матери. Они все приехали. Мы стояли, держа за руки друг друга и мать. Пока мы произносили молитву Господу, она скончалась. Господь будет с ней.

В ее свидетельстве о смерти записана пневмония, но без эмфиземы она бы выжила. Ее мать дожила до начала девяностых. Я убежден, что если бы моя мать не курила, она бы продолжала жить и увидела бы, как выросли мои дети.

Мои сыновья, Джордан и Мэттью, два величайших благословения моей жизни, и они счастливы иметь здорового, активного и внимательного отца. Они крайне редко курили сигареты, если когда-либо курили, и они никогда не видели своего отца курящим, что существенно снижает их риск стать зависимыми от никотина.
Я люблю этих мальчишек. Я люблю эту программу.

На протяжении многих лет мы растем. Многие разочарованы, что мы растем не намного быстрее. Кажется, лишь небольшая часть наших членов возвращаются и занимаются служением. Многие, если не большинство, используют нашу программу, чтобы бросить курить и затем исчезнуть. Это иногда обескураживает тех из нас, кто занимается служением. Что я знаю – это то, что для меня бросить курить не было ответом. Моя личность зависима. Оставленный наедине со своими средствами, я вернусь к зависимостям. Мой опыт с кофе говорит мне об этом. Даже если я знаю, что не закурю, зачем пробовать? Я получил от программы так много на физическом, эмоциональном и духовном уровне, что для меня вполне естественно продолжать ходить на собрания и служить, чтобы сохранить то, что я нашел здесь.

Сегодня я чувствую уважение к своему телу, берегу его и хочу жить так долго, как Бог позволит. Я предпринял еще один шаг прочь от зависимой природы моей личности и по направлению к сострадательному человеколюбию. Новая свобода сделала меня счастливым.

Кирилл! Спасибо большое!